Святослав Логинов - Картежник [сборник]

Как ни верти, все нескладно выходит. И тем не менее волна отхлынула, земля растряслась обратно, разрушения отстроились, и все остались живы. Хотя крику, и стонов, и причитаний прозвучало больше чем достаточно. Люди метались, собаки выли, и коты орали так, словно юные хозяйки, движимые жестоким милосердием, закатили им в лечебно-испытательных целях полновесную клизму.

Такая вот получилась катаклизма.

А потом, когда рассеялись пыль и дым неслучившихся пожаров и наступила ночь, над миром воссияло серебряное светило.

Словно мощный прожектор вспыхнул в небесах, будто второе солнце зажглось, обратив ночь в день. Полированное серебро сияло столь нестерпимо, что без светозащитных очков взглянуть на небо было невозможно.

Перестарался Казин со своим заказом, перемудрил, недоучел коэффициент отражения, а верней, и не слыхивал о таком, пропустив мимо ушей умное слово «альбедо», оброненное подрядчиком. Аль беда не знать про альбедо? Беда…

А Олег Казин надеялся, будто никто ничего не заметит! Это слепым надо быть, чтобы не заменить.

Не будет теперь ноябрьской тьмы, августовских звездопадов, белых ночей.

Если и начнет когда смеркаться, то не как в былые времена, потому что, кроме отражения, есть и рассеяние света в атмосфере, а Земля отныне освещается с двух сторон. Многое изменится в жизни, меньше станет темных сторон, и в то же время кое-кто вовсе перейдет на ночной образ жизни. А что такого, если все равно ночью светло, как днем? Появятся даже любители загорать в лунном свете, хотя ни тепла, ни загара даже от самого яркого лунного света не дождешься. Но для фанатов ночных пляжей это не аргумент — что делать, странности встречаются не только в галактополисе, но и на планете Земля.

Как правильно сказал мудрец: «Ничто не ново под Луной». Особенно если сама Луна — новая.

Клопоид удалился довольный, и Казин остался один под заискивающими взглядами обслуживающего персонала.

— А почему, — спросил он, — не видал я среди игроков сиятельного Чурбана?

Говорят, эта чурка — круть немереная, так я бы с ним стыкнулся.

— Сиятельный Журбан, — ответствовал синенок, — играет в элитном зале.

Простую публику туда не пускают.

— И посмотреть, что ли, нельзя?

— Вход платный. Ставки тоже ограничены, только снизу. Жетонов нет, игра идет прямо на сертификаты. Планетоид можно поставить, вроде вашей Луны, а можно и целую систему. — Синенок, взявший на себя обязанности гида, вздохнул очень по-человечески и добавил:

— Там даже со стороны поглядеть, и то дорого.

Вот оно как обстоят дела в мире чистогана! Сколько стоишь, там и стоишь.

Выходит, все это время Казин провел среди космических забулдыг, а в чистое общество даже допущен не был! Обидно, право слово…

— И сколько же туда билет обойдется? — оттопырив губу, спросил Олег.

Клерк назвал сумму, способную отпугнуть любого здравомыслящего сапиенса.

Но крановщика уже ничто не могло остановить. Взыграла в русском мужике гипотетическая цыганская кровь: вынь да положь ему сиятельного Журбана вместе с Малым Магеллановым облаком!

— Погоди счет выписывать, — повернулся Казин к кассиру. — Недвижимость давай, планетоиды, там, мутатоиды… и билет на Журбана давай. Иду ва-банк!

Сиятельный Журбан, гигант духа и хозяин миллионов звезд, развлекался.

Новая игра привлекала его необычайно, хотя достойных соперников не было. Без блефа игра теряла смысл, превращаясь в статистическое перебрасывание карт, а ежели визави начинал блефовать, то рано или поздно сиятельный Журбан отлавливал закономерности, и тогда блефующего ожидали самые неприятные последствия.

Покуда, впрочем, последствия никого не настигли, ибо поиски закономерностей требовали времени, а игра была слишком новой. Зато игроки в элитном зале собирались знакомые, не так много во Вселенной граждан достаточно богатых, чтобы без ущерба для состояния поставить на кон не то что шаровое скопление, а хотя бы безжизненную систему голубого гиганта. Сегодня против Журбана выступал единственный игрок — спруторукий Гумм из чечевице-образной галактики NGG-4752.

Тем любопытней показалось гигантскому мужиге появление Олега Казина.

Представитель расы крановщиков из звездной системы Подсосонье! Ни о чем подобном в Метагалактике прежде не слыхивали.

Первым делом Казин оговорил условие, чтобы набавлять не больше, чем может уравнять противник. Слишком хорошо помнилось, как метался блудный син, не зная, что поставить на кон для подтверждения ставки. Играющие с оговоркой согласились, признав ее справедливой. Справедливость вообще торжествовала среди негуманоидов, хотя и принимала порой очень негуманные формы.

Таинственный крановщик предъявил имущество, Журбан благосклонно кивнул.

Игра предстояла по маленькой. Единственное, что вызывало интерес — система Тау Золотой Рыбки, звезды вполне бесполезной, замечательной лишь своими пухлыми размерами. Только сегодня утром сиятельный Журбан подарил эту систему правнучатой племяннице, чтобы девочка тоже могла позабавиться. И раз система, оставленная в залог, не была выкуплена, значит, племянница проигралась в прах.

Будет обидно, если мужигочка от огорчения подвергнет себя аннигиляции.

Однако даже тревожные мысли о судьбе любимицы не могли оторвать забуревшего гиганта от «буры». Карты трилистниками упали на стол, игра началась. Мимика мужиги уже была знакома Казину, поэтому он с ходу взялся за партнера всерьез. А Журбан, составлявший статистику, предпочитал поначалу проиграть немного, но не бросать карты даже при самом плохом раскладе, ведь при этом невозможно узнать, блефовал ли крановщик или всерьез намеревался торговаться. Миллиардер уравнивал все. С третьей сдачи Казин усек этот нехитрый прием, и с этой минуты уже ничего не боялся.

— Хода нет — ходи с бубей! — и Казин двигал все свое состояние против неберущей карты Журбана. А на следующей сдаче необъяснимо бросал карты только лишь потому, что на шишковатой физиономии изображалась радость при виде невиданно крупных очков. Стопка сертификатов возле казинского локтя росла, в скором времени появилась возможность рисковать в сомнительных случаях. К тому же начала проявляться странная мимика спруторукого. Собственно говоря, никакой мимики не было, зато многочисленные конечности жадно трепетали, отчетливо выдавая секрет Гуммовых карт.